Vodafone интересует возможность инвестиций в украинский рынок

Генеральный директор «МТС Украина» Иван Золочевский рассказал в интервью «Капиталу», почему инвестиции в 3G могут не окупиться, какие варианты привлечения западных партнеров в украинский бизнес сейчас обсуждаются и почему в Украине не скоро появится 4G.

О работе на востоке страны и в Крыму

— Какие основные события на рынке мобильной связи в этом году вы могли бы выделить?

— Событий не так много, но все они очень серьезные. Первое — это потеря Крыма. Это огромная часть трафика для нас. Там было 2 млн абонентов.

— А сколько осталось?

— В роуминге у «Тримоба» осталось 20‑25 тыс. Думаю, эти карточки используют преимущественно для приема звонков. Второе событие — это восток. Оттуда идет огромная миграция. Мы видим три ее вида. Первый — локальная. Например, когда переезжают из Луганска в Славянск, из Донецка в Мариуполь. Второй объем мигрантов приходится на Киев и центральную часть Украины. И третья по объему — это миграция в Россию и Крым. Сим-карты первой и второй групп мы видим. Они остались в нашей же сети. Российскую миграцию мы отслеживаем, поскольку абоненты появляются в роуминге, какое‑то время находятся там, а потом исчезают, — полагаю, покупают местную сим-карту.

— На каких условиях ваша компания работает в Крыму?

— В августе крымский «К-Телеком» предоставил нам технический роуминг на два месяца. В течение этого времени мы пытались договориться по дальнейшим условиям роуминга. Но поскольку конкуренции в Крыму практически нет (там работает один GSM-оператор), наш временный партнер был абсолютно несговорчив. Получалось, что за звонок из Крыма в Киев нам приходилось платить 2 доллара, в то время как абонент не платил ничего за звонок внутри сети МТС. С «Тримобом» проще, так как это украинская компания. С ней подписан договор о национальном роуминге, ставки на который внутри страны меньше. Но сеть «Тримоба» не покрывает всю территорию.

— Может ли ситуация на востоке Украины развиваться так же, как в Крыму?

— Не знаю. Но сейчас к нам приходят люди и говорят, что теперь наши объекты могут охранять только фирмы, получившие лицензии в ЛНР, а не украинские компании. Видимо, они как‑то пытаются наладить свою жизнь, но основная идея налаживания состоит в том, что украинские компании должны платить им деньги. Мы ни технически, ни юридически не имеем права делать это и не будем. Это не обсуждается. Хотите связь — поддерживайте объекты в том виде, в котором они существуют.

— Были сообщения о том, что в ДНР создается местный телеком-оператор. Не на вашей ли базе?

— Я не знаю, какие у них планы. Контролировать эти планы мы не в состоянии. У нас там остались только базовые станции, которые обслуживаются контроллерами, расположенными в Харькове, Запорожье и Днепропетровске. Тех площадок, на которых в Луганске и Донецке стояли контроллеры, уже не существует — они разбомблены. Мы «подняли» только те объекты, на которых есть электричество, и которые удалось переподключить на Харьков. Поэтому у нас до сих пор там не работают порядка 400 базовых станций. Да и сотрудников у нас там уже нет. Помня ситуацию в Крыму, мы выдвинули абсолютно четкое условие: либо переезжайте на материковую часть Украины, и мы вас тут поддержим, либо, если решили остаться, увольняйтесь.

— Вы заявили, что в Крыму продали сеть. Как это удалось сделать?

— Мы объявили открытые торги, разместили на сайте объявление и распродали все, что оставалось.

— А кто купил, не «К-Телеком» ли?

— Нет, «К-Телеком» не заявлялся. Среди покупателей было несколько зарубежных нероссийских компаний. Хочу заметить, что мы продали не полноценную сеть, а просто железо. Сегмент Крыма никогда не был полноценной сетью. Он всегда управлялся через Киев.

О привлечении партнера в бизнес и 3G-проект

— Ранее вы сообщали, что можете привлечь дополнительного инвестора под 3G. Как проходят переговоры?

— Очень позитивно. Комментировать их не хочется — это же переговоры. На данный момент конкретных договоренностей нет.

— А что за история с Vodafone? Почему компания обращалась в НКРСИ с вопросом, можно ли использовать этот бренд в Украине?

— С Vodafone у нас большая программа сотрудничества — с 2008 г. действует договор о стратегическом партнерстве. Мы находимся в постоянном общении с компанией. Естественно, Vodafone интересуют события в стране и позиция властей относительно частных инвестиций в рынок. Мы посоветовали обратиться к регулятору за официальной точкой зрения. Животовский (Александр Животовский, глава НКРСИ. — «Капитал») в ответном письме подтвердил, что Украина будет приветствовать любые частные инвестиции из‑за рубежа.

— Вы сейчас обсуждаете с ними схему сотрудничества?

— Мы ведем много переговоров с разными инвесторами. Поле для переговоров очень широкое: начиная от маректинговой политики и технических решений, заканчивая совместными проектами по строительству, новыми дополнительными брендами.

— Что означает последнее?

— Были же в Украине проекты наподобие Jeans, Djuice.

— То есть ведутся переговоры о выведении на украинский рынок суббрендов?

— Суббрендов и дополнительных брендов. Например, для определенных аудиторий.

— Я еще о переговорах с Virgin Mobile слышал…

— … мы со многими разговариваем. Сделали даже исследование восприятия европейских и американских брендов.

— И как кого воспринимают?

— Выборка небольшая (250 абонентов), но есть интересные вещи. Удивило, что абоненты считают Vodafone не только самым известным зарубежным брендом, но и самым «российским» из западных брендов.

— Может, потому что он красный?

— Да кто его знает. В любом случае иностранцам, которые сюда приходят, надо учитывать местную специфику.

— Почему группа МТС все‑таки не может проинвестировать самостоятельно?

— Это не мой вопрос, но, полагаю, в том числе и из‑за сохраняющейся антироссийской риторики.

— Как думаете, могут ли в конкурсе на 3G появиться новые игроки? Например, недавно о своем желании участвовать в нем сообщил вьетнамский холдинг Viettel.

— Может появиться кто угодно. Но я выражаю серьезнейшие сомнения, что после участия в конкурсе подобных компаний в стране появятся новые сети.

— Альтернативный вариант 3G: как думаете, будет ли возможность вместо лицензии купить компанию «Тримоб» (которая уже обладает лицензией) вместе с сетью?

— Возможно, собственники будут продолжать попытки продать компанию. Потому что сейчас стоимость «Тримоба» — это тот же порядок цифр, что и цена за лицензию на конкурсе.

— Как вы оцениваете 3G-проект с такой стоимостью лицензий?

— Как очень сложный… В том формате и в тех политико-экономических условиях, в которых операторы будут участвовать в этом проекте, он выглядит практически неокупаемым.

— Тогда зачем вам участвовать в тендере?

— Мы пока в некоторой задумчивости.

— Заявку вы еще не подавали?

— Нет.

— Как вы думаете, потянут ли все три оператора участие в конкурсе?

— Не знаю. В конце весны мы давали регулятору оценку, что реалистичная стоимость лицензии — около 1 млрд грн. На тот момент это было около $ 100 млн. С того времени экономика ушла вниз, а доллар — вверх. Как могла возникнуть сумма $ 200 млн? Ведь абоненты как платили операторам 40 грн в месяц, так и платят.

— Почему так получилось, что государство в этом году несколько раз поднимало цену на 3G?

— Думаю, это вопрос к государству. Я могу только догадываться. Скажу одно: высокая цена на лицензию приведет к тому, что придется радикально менять ценовую политику на рынке. А это очень болезненный вопрос в сегодняшней стране… А некоторые горячие головы тем временем предлагают такой же сценарий для лицензий 4G, забывая при этом, что у большего числа абонентов в Украине средний счет — 2 гривни… Вот когда в стране будет такая же экономическая ситуация, как в Великобритании или Германии, а средний счет будет составлять $ 40 в месяц, тогда можно будет говорить о 4G как об инвестиционном проекте. Смотрите сами: в диапазоне 2,5‑2,7 ГГц под LTE на Киев понадобится порядка 15 тыс. базовых станций каждая стоимостью по $ 50‑60 тыс. Представляете, каким должен быть объем рынка, чтобы прокормить такой проект?

— Считаете ли вы, что регуляторные органы уделяют мало внимания вопросу демпинга на телеком-рынке?

— В европейской практике до 70 % дел, которые рассматриваются антимонопольными органами, это дела о демпинге. У нас такого нет. Говорить о том, что регулятор сейчас возьмется повышать цены и пресекать попытки демпинга, будет очень смелым заявлением. Запасаюсь попкорном и жду, что будет дальше. Не могу сейчас себе этого представить.

О финрезультатах

— Как вы поступаете с прибылью от деятельности «МТС Украина»?

— Мы приняли решение не перечислять дивиденды по результатам 2013 г. Деньги до сих пор в стране. Эти деньги пригодятся для строительства сетей 3G.

— О какой сумме идет речь?

— О значительной. Это накопленные деньги. На фоне происходящих событий мы по‑прежнему показываем здоровые результаты, выплачиваем налоги в больших объемах. Мы сейчас имеем чек на 2,7 млрд грн за 3G (стоимость лицензии на недавно объявленном конкурсе). Это огромная цифра за 3G в стране, экономика которой катится вниз, а выручка в отрасли в гривне падает вместе с гривней. При этом стоимость оборудования в нацвалюте и затраты на техподдержку растут, лицензионный сбор за радио­частоты в этом году был увеличен в два раза.

— Уменьшилась ли из‑за этого операционная прибыль (в ІІІ квартале ее основной показатель (маржа OIBDA) составил 43 %, на 8,5 % меньше, чем год назад)?

— Да, но на этот показатель повлияла также разовая история с доначислением НДС по роумингу. Нормальный справедливый уровень операционной маржи для нас — 45‑47 %. Хотя год назад мы показывали 53‑54 %. Именно благодаря прошлому году мы накопили нераспределенные дивиденды и были готовы вкладывать в развитие сети. Вообще, думаю, операционная маржа на уровне 40 % — это предел для мобильных операторов, ниже которого инвестиции начинают снижаться. Телекоммуникации — один из самых капиталоемких бизнесов. Он очень нуждается в крупных длинных инвестициях, влияющих на денежный поток.

О поднятии тарифов

— Может, начать с того, что поднять тарифы в два раза?

— А как в принципе можно поднять цены в Украине? Вы забыли, как в позапрошлом году АМКУ предъявлял претензии о повышении цен, на, условно говоря, на 1001‑ю sms-ку на 50 %. Это, мол, не соответствует темпу инфляции.

— Но все‑таки, если вы получите лицензию на 3G, что будет с тарифами?

— Наш конкурент [«Киевстар»] уже выступил по этому поводу. Сказал, что будет повышать цены. У государства есть два варианта: оставить рынок на плаву и дать возможность окупить инвестиции. Или запретить повышать тарифы, не обращая внимания на то, что будет с рынком. Телеком-рынок — это индикатор экономики. Если его гнобить, начнет сжиматься и экономика.

— Предположим, что государство все‑таки выберет первый вариант и развяжет вам руки. Какие шаги нужно было бы сделать игрокам рынка?

— У всех операторов сейчас много тарифов с так называемым нулем. После изучения нашей абонентской базы выяснилось, что у нас есть сотни тысяч клиентов, которые платят не больше 2 грн в месяц. Они пользуются исключительно «бесплатными» тарифами. Если поднять цены в среднем в пять раз, это будет означать, что от таких абонентов придется избавиться. Очевидно, что со временем такая практика, как нулевые тарифы, должна исчезнуть в принципе как факт. Люди сейчас не беспокоятся о том, смогут ли они пользоваться мобильной связью, потому что для них она стоит копейки. Я видел исследования табачных компаний относительно статей экономии людей в нынешних условиях. На сигаретах экономить будут, а мобильной связи в первых десяти строчках просто нет. Когда меня спрашивают, будет ли дешеветь мобильная связь, я затрудняюсь с ответом. Осталось только две страны в мире, где мобильная связь дешевле, чем в Украине, — Зимбабве и Ботсвана. Мы предлагаем практически бесплатный продукт.

О дополнительных бизнесах

— У МТС есть нишевые бизнесы, такие как остатки «Комстара» (проводной интернет, ТВ). Что вы с ними будете делать? Сейчас основное направление компании — мобильная связь?

— Мы сейчас сфокусированы на мобильной связи и продолжаем эту стратегию. Если бы были наметки на широкую диверсификацию, мы посмотрели бы на розницу, банки, телевидение…

— Что будет с CDMA-сетью?

— Если начнется стройка 3G, мы разработаем специальное предложение для CDMA-абонентов и постепенно переведем их в новую сеть. Поддерживать отдельную CDMA-сеть тогда не будет смысла. Тем более что на оборудовании CDMA зарабатывает единственный в мире монополист — Qualcom. Из-за этого CDMA-роутеры стоят в 2 раза больше GSM-роутеров. С другим СDМА-оборудованием аналогичная ситуация. Придет время — и этот стандарт умрет, потому что нет никакой конкуренции. Развивать технологию 3G-CDMA — это путь в никуда.

— Вы iPhone будете продавать?

— Если в стране нет 3G, зачем? Кроме того, сам аппарат настолько дорог, что маржи на продажах почти нет. Поэтому такие продажи в разных странах дотируются.

— В Украине iPhone продают через посредников. Вам интересно с ними сотрудничать?

— Зачем? Все равно эти смартфоны оказываются в наших сетях.

О конфликте с регулятором

— Чем закончилась история с Крымом, когда весной прежний состав НКРСИ пытался аннулировать у МТС лицензию из‑за того, что крымские абоненты попадали в российский роуминг и под управление иностранных коммутаторов? У вас был судебный спор с регулятором…

— Суд первой инстанции мы выиграли, второй — проиграли. То, как было проведено заседание апелляционного суда, говорит о том, что никакого разбирательства по сути не было, а решение было вынесено без попытки разобраться в вопросе. Из-за этого у нас даже сейчас не принимают документы в кассационную инстанцию — думают, что все уже рассмотрели. Если документы не примут, возможно, придется сделать публичную демонстрацию того, как можно технически сделать переподключение абонентов на чужую базовую станцию. Абоненты запросто могут оказаться в чужой сети, при этом никакого вмешательства в нашу сеть не будет.

— Почему вам так необходимо это решение суда? Ведь ситуация уже стабилизировалась.

— Это юридический вопрос, который надо закрыть и, конечно, вопрос принципа. По этой же причине мы судимся с Петром Яцуком (экс-глава НКРСИ). Мы считаем, что госчиновники просто не имеют права своими заявлениями ставить под удар огромные компании. Яцук сказал, что сеть МТС управляется из‑за границы. Оказывается, как мне потом сказали, он имел ввиду, роуминг-хабы, которые находятся за границей. Но через такие зарубежные хабы работают все операторы в мире. Эти хабы не имеют никакого отношения к управлению сетью, а просто обеспечивают транзит роуминг-трафика.

— НКРСИ обязала вас в июне до 1 декабря улучшить безопасность сети от атак из‑за границы (после случаев вмешательств в сети из‑за рубежа в Крыму весной и управления услугами некоторых абонентов). Вы уложились в сроки?

— Да, мы все сделали. Купили дорогущую «железяку» за $ 1,5 млн. Она стоит на стыке сетей с международными партнерами и проверяет, нет ли атак по сети сигнализации трафика. Чтобы обезопаситься от атак, такую «заслонку» должны поставить все сети, не только мы. В противном случае защита Украины будет малоэффективной. Известны только две страны, которые смогли полностью защитить себя от вмешательств по каналам сигнального трафика, — Израиль и США. А вообще во всем мире это огромная проблема.