By 
Председатель правления Лиги безопасного Интернета о новом законопроекте, направленном на снижения уровня угроз для детей и подростков в Сети, об ответственных за «черные списки» и о критериях фильтрации нелегального контента – в интервью ТАСС-Телеком.
— Некоторые эксперты рынка заявляют, что законопроект Лиги безопасного Интернета – это способ введения цензуры в Сети. Вы можете оспорить такую точку зрения?
— Эксперты не читали наш законопроект, поскольку его нет в публичном доступе. Тот законопроект, который они обсуждают, я вообще не видел и не знаю, о чем они говорят. Наш законопроект предполагает, что негосударственный орган будет вести так называемый «черный список» интернет-ресурсов. Наш законопроект был разработан после долгих обсуждений с профессионалами рынка. В ходе обсуждения была выработана консенсуальная модель, которая позволяет, с одной стороны, оставить интернет свободным пространством, и с другой стороны – защитить детей от опасного контента. Это не будет делать государство, хотя, например, в Америке и во Франции этим занимается государство. Мы предполагаем, что в России вести «черный список» будет саморегулируемая организация участников рынка, ее пока не существует, это только идея.
Законопроект на данный момент находится в стадии обсуждения, он не внесен ни в Госдуму, ни в Правительство. И мы бы хотели вынести законопроект на более широкое обсуждение. Более широкое обсуждение не должно начинаться со слов о том, что все очень плохо. Некорректно называть новый законопроект попыткой введения цензуры. Это не так. Нельзя отрицать необходимость введения ограничений в интернете только культивируя тезис, что это, дескать, будет сразу ограничение свободы. Нигде в развитом западном мире, где уровень проникновения интернета такой же, как в России или выше, нет такой безграничной вакханалии в Сети как у нас.
— Кроме детского порно, что еще подпадает под запрет?
— Во-первых, инструкции по самоубийствам. По детским самоубийствам Россия находится на первом месте в мире, потому что у нас в Интернете можно прочитать, как покончить с собой. Вот это та свобода, за которую сейчас бьются так называемые эксперты, кричащие о том, что не надо трогать Интернет. Во-вторых, под запретом будут инструкции по изготовлению наркотиков и адреса, где их можно приобрести. Под запрет подпадает экстремизм. И не надо делать вид, что под экстремизм можно будто бы подвести и призыв пойти на Болотную площадь – это ведь не одно и то же. Экстремизм подразумевает призыв к насильственным действиям: громить витрины, поджигать машины. Призыв выйти на площадь и там требовать отставки Чурова или пересмотра выборов – это не экстремизм. Отличия между экстремизмом и не экстремизмом давно есть в Уголовном кодексе.
— Кто будет блокировать доступ к запрещенному контенту?
— Саморегулируемая организация должна снять с операторов эту ответственность. Сейчас операторы говорят: «Мы не отвечаем, потому что мы просто доставляем трафик». А тех, кто выкладывает контент, слишком много, они размыты, они анонимны, непонятно, как с ними взаимодействовать. Эта саморегулируемая организация нужна для того, чтобы она взяла на себя ответственность. Если я родитель, а мой ребенок в интернете нашел что-то, я обращусь к этой саморегулируемой организации. Я подам иск в суд не на оператора, а на нее. В такую организацию войдут люди, профессионально занимающиеся фильтрацией противозаконного контента. Операторам будет проще – каждому оператору не придется содержать такую службу внутри себя, достаточно одной организации на всех. Легче становится родителям защищать право своего ребенка не видеть чего-то нежелательного в Интернете.
— Кто будет принимать решение о внесении ресурса в «черный список»?
— В нашем законопроекте предполагается, что внесение в «черный список» осуществляется на основе подпадания контента под статьи Уголовного кодекса. Во-первых, блокировка ресурсов производится, безусловно, по представлению Управления «К» МВД России, потому как это входит в их должностные обязанности. Во-вторых, это может происходить и инициативно. Например, сейчас взаимодействие между Лигой и Управлением «К» происходит так: мы направляем в Управление «К» адреса сайтов (мы их отправили уже несколько тысяч), и оно практически тут же их блокирует, поскольку в Управлении понимают, что у нас работают профессионалы. У нас же есть кибердружинники, которые постоянно сидят за компьютерами и этим занимаются.
Если у кого-то из внесенных в «черный список» есть претензии, пусть этот кто-то встанет и скажет. Пока от них ничего не слышно, потому что это люди, распространяющие детскую порнографию и, соответственно, занимающиеся растлением малолетних. Как только какой-то несчастный оппозиционер пострадает, пусть он громко об этом закричит. Если будет понятно, что ресурс внесен в список по ошибке, он будет разблокирован. Если по представлению организации будут заблокированы два-три ресурса, не содержащие порнографию, то эта организация немедленно потеряет авторитет, и государственные органы не будут отзываться на ее представления. Мы наоборот сейчас блокируем только в тех случаях, когда мы на 100% уверены, что это порнография. Там, где мы уверены только на 99%, мы этого не делаем, хотя, на мой взгляд, надо бы делать. Но мы делаем это очень осторожно именно для того, чтобы не допустить такого волюнтаризма.
— Может ли портал быть заблокирован за нецензурную лексику?
— За нецензурную лексику, к сожалению, нет, потому что ее использование не влечет уголовной ответственности. Как сказал Алишер Бурханович Усманов, это граничит с мелким хулиганством. За мелкое хулиганство мы не отвечаем.
Comments