«Чёрные списки» Интернета: теория и практика

Вряд ли ошибусь, если скажу, что клише «черные списки сайтов» в одночасье стало чрезвычайно обсуждаемым в российском телекоме. Причина тому – принятие Федерального закона от 28.07.2012 № 139-ФЗ, которым внесены изменения в ряд других законов. Наибольший ажиотаж при этом вызвали правила, направленные на прекращение доступа к определённой информации в Интернете. Вспыхнувшие страсти выплеснулись в СМИ чередой «круглых столов» и «горячих интервью». Но количество вопросов не уменьшилось.

Давайте не поддаваться общему ажиотажу. Взглянем на произошедшие изменения, по возможности, беспристрастно и с практической точки зрения. Что там, в «сухом остатке» нового законодательства?

Во-первых, законом определена информация, доступ к которой огранивается во внесудебном порядке, т.е. простым решением уполномоченного Правительством РФ федерального органа исполнительной власти. К ней отнесены порнографические изображения несовершеннолетних и (или) объявления о привлечении несовершеннолетних к участию в зрелищах порнографического характера; информация о способах, методах разработки, изготовления и использования наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, местах приобретения таких средств, веществ и их прекурсоров, о способах и местах культивирования наркосодержащих растений; а также информация о способах совершения самоубийства и призывах к совершению самоубийства.

Во-вторых, доменные имена, указатели страниц сайтов в сети Интернет и сетевые имена, позволяющие идентифицировать интернет-ресурсы, на которых размещена запрещенная для распространения в России информация, подлежат внесению в соответствующий Единый реестр. Ведение реестра, вероятно, будет поручено Роскомнадзору. По крайней мере, участники соответствующей рабочей группы при Минкомсвязи выразили такую позицию.

И, наконец, самое главное. Вводится система трёхуровневого блокирования доступа к интернет-ресурсам, включённым в Единый реестр.  Если на уведомление о внесении определённого сайта в реестр в течение суток не реагирует его владелец и запрещённая страница в Интернете остаётся открытой, прекращение доступа к сайту должен обеспечить провайдер хостинга. Если стремглав не реагирует и хостер, в реестр подлежит включению сетевой адрес, соответствующий «нехорошему» сайту. В течение суток с момента включения в реестр сетевого адреса уже оператор связи, предоставляющий доступ к сети Интернет, обязан ограничить доступ к такому сайту в сети Интернет.

Что это? Возведение новой «берлинской стены»? Великого Российского файрвола?

Не поддержу тех, кто сразу же погружается в уныние или панику, муссируя тему «чёрных списков». Сам по себе новый закон не выглядит откровенно драконовским, как, например, законодательство об ответственности за нарушение порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, а также за организацию массового одновременного пребывания и (или) передвижения граждан в общественных местах.

Разве плохо, если законодательство нетерпимо к действительно опасной для жизни, здоровья и личности информации, содержащейся во всемирной паутине, и предусматривает порядок пресечения доступа к таким сведениям? Замечу, что внесудебное прекращение доступа к «нехорошим» интернет-ресурсам предусмотрено только в отношении перечисленной выше информации. Для внесения сведений в Единый реестр и последующего блокирования доступа к иным сетевым ресурсам требуется уже решение суда.

Сомнения рождаются совсем по другому поводу. Имеющийся профессиональный опыт наблюдения как порой неоднозначно на практике трактуется отечественное законодательство, подталкивает взглянуть на перспективы правоприменения. И вот что действительно настораживает.

Абсолютно ясно, что учрежденный внесудебный порядок прекращения доступа к интернет-ресурсам создает условия для субъективности и произвола в этом вопросе. Если независимость и объективность суда, рассматривающего дело о прекращении доступа к сайту, хотя бы продекларирована законом, то принятие административного решения о закрытии сайта, целиком оставлено на усмотрение уполномоченных федеральных органов исполнительной власти. Руководство указало закрыть ресурс, значит ресурс закроют. Какие альтернативы у подчинённого?

Конечно, через обращение в суд можно попытаться поправить ошибку, но на восстановление правопорядка придётся потратить несколько месяцев, в течение которых сайт будет оставаться закрытым. Российская Фемида – дама весьма неторопливая.

Другая проблема в том, что закон не содержит гарантий соблюдения прав законопослушных лиц, чьи интернет-ресурсы размещены на том же сетевом адресе, что и блокируемый ресурс. В условиях господства в России номенклатурных интересов над правами и свободами частных лиц вопрос соблюдения прав пользователей Интернет и владельцев сайтов, пострадавших от неизбирательного применения ограничений, оказывается чрезвычайно острым. Окажись на одном IP-адресе сайт, информирующий общественность о незаконном хранении радиоактивных или химически опасных отходов и сайт о способах самоубийства, как закроют обе странички, а, возможно, что и вкупе с соседними web-порталами.

Наконец, ещё одно неоднозначное ноу-хау законодателя, а именно сжатые сроки, установленные для исполнения требований оператора Единого реестра по прекращению доступа к интернет-ресурсам, внесённым в реестр. Они очень нехарактерны для законодательства РФ. Правовых аналогов такой спешки отыскать непросто. Невозможно избавиться от ощущения подгонки регулирования под иные, скрытые до поры обстоятельства, при которых свободный доступ к сайту на срок более одного дня является весомой угрозой.

Сомнения порождает и тот факт, что на протяжении нескольких лет вплоть до середины текущего года в аптеках легально и повсеместно без рецептов продавались кодеинсодержащие препараты, позволяющие в бытовых условиях создавать дезоморфин – страшный наркотик. Люди с крепкими нервами при желании могут посмотреть в сети многочисленные видеорепортажи об ужасных последствиях действия этого наркотика и узнать о печальной статистике пострадавших. Соответственно, при столь спокойном отношении государства к наркомании, поразившей регионы, разовая поспешность в вопросе с сайтами настораживает.

Но я всё-таки остаюсь оптимистом. Если после вышесказанного мысленно допустить возможность ошибок или даже прямого умысла уполномоченных органов при принятии решений о внесении в Единый реестр тех или иных ресурсов, то и в этом случае хочется верить, что рунет не превратится в его китайский или северокорейский аналоги. Оставив специалистам рассуждения про интернет-зеркала, анонимизированные системы и другие способы преодоления интернет-барьеров, отмечу, что инфокоммуникации и глобализация общественных процессов, думается, зашли далеко и этих джиннов будет непросто засунуть обратно в бутылку без риска окончательно перессориться со значительной частью российского общества. На благоразумие властей и остаётся уповать.

Алексей Мишушин   http://comnews.ru/