Сетевая доминанта

Сеть — одно из самых динамичных произведений человеческого ума. Миллиарды страниц появляются и исчезают. Разрабатываются десятки тысяч сервисов по обработке информации. Структурируются огромные объемы данных. Информация изменяется, дополняется, возникает и отбрасывается. Все это обусловливает большую скорость обновления интернет-ресурсов.

Период сетевого полураспада

В 1997 году основатель Internet Archive Брюстер Кале сообщил, что средняя веб-страница живет в Сети всего 44 дня. Дальнейшие исследования дали другие результаты. Так, в 2001-м Alexa Internet опубликовала цифру в 75 дней. Порядок схож.

Другой аспект изменчивости — актуальность ресурсов. «Сокращалка» веб-адресов Bit.ly осенью 2011 года ввела в обиход понятие «периода полураспада» ссылки. Это время, за которое совершается половина кликов. В среднем в социальных медиа это три часа. Ссылки на YouTube остаются популярными семь часов. Ссылки часто ведут на «скоропортящиеся» материалы. Сотрудникам онлайн-СМИ известно: новость живет два–три дня, не более. Затем число прочтений снижается до ничтожной величины.

Примем за аксиому: чем мельче адресность, тем ниже устойчивость. Страница живет меньше, чем раздел сайта. Раздел — меньше самого сайта. Вероятность смерти сайта несопоставимо выше вероятности смерти домена верхнего уровня. Правило применимо в других сферах. Малому предприятию легче исчезнуть, чем большому. Большое исчезнет скорее, чем отрасль. Страновая экономика устойчивей отраслевой.

Обновляемость в 1998 году измеряли смертностью сайтов. Тогда 44% ресурсов погибали в течение года. Сейчас, в 2012 году, уже неизвестно, что считать сайтом. Сам показатель тоже нерелевантен. Инфраструктура и медиаядро Сети сформированы и состоят из сотни–двух устойчивых ресурсов. Крупные элементы ландшафта Рунета, например, за последние годы не сильно изменились. Блог-платформа LiveJournal работает с 1999 года. Многие новостные сайты пересекли рубеж в десять лет. Социальные сети с нами уже 5–7 лет.

У каждого сервиса в цифровой экономике есть срок жизни. Он зависит от инновационности, смены поколений пользователей, развития новых платформ и множества других факторов. Каждая цифровая сущность рано или поздно умрет. Когда генеральный директор Evernote Фил Либин говорит: «Мы создаем стартап на века», он настолько идет против логики вещей, что сама эта фраза является информационным поводом.

Мало кто надеется, что Google, Facebook и Apple продержатся столько же, сколько Nisiyama Onsen Keiunkan[1], работающая на гостиничном рынке с 705 года, или хотя бы Löwenbräu[2], существующая с 1383 года. Сомнительной для высокотехнологичных компаний представляется даже сорокалетняя история нефтяной монополии Standard Oil. Ее создали в 1870 году и упразднили в 1911-м.

Концентрация внимания

В хайтеке продукты устаревают очень быстро. Они умирают как от естественных причин, так и от прекращения поддержки. Срок жизни продукта сопоставим с таковым у породившей его платформы. После выхода из моды старой платформы вся экосистема мигрирует на новую. И цикл повторяется.

Памятна история операционной системы Windows XP, которая будет жить до 2014 года, хотя изначально ей отпускали гораздо меньший срок. XP оказалась слишком удачным продуктом, который побоялись «убить». Применили тактику медленного замещения новыми. За пять лет доля рынка XP сократилась с 76 до 30%. Свежая и более удачная Windows 7 уже занимает более 40%.

Другой пример — переход компании Apple на новую процессорную архитектуру. С PowerPC на Intel корпорация начала переходить в 2006 году. Только в 2011-м она завершила поддержку продуктов старой архитектуры.

ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ ПРОДУКТА В ХАЙТЕКЕ КОРОТОК И СОПОСТАВИМ СО СРОКОМ ЖИЗНИ ПОРОДИВШЕЙ ЕГО ПЛАТФОРМЫ. ПОСЛЕ ВЫХОДА ИЗ МОДЫ СТАРОЙ ПЛАТФОРМЫ ВСЯ ЭКОСИСТЕМА МИГРИРУЕТ НА НОВУЮ. И ЦИКЛ ПОВТОРЯЕТСЯ

У массовых многопользовательских игр срок жизни составляет 8–10 лет. У смартфонов, пожалуй, два–три года.

Однако в данном случае нас особенно интересует эволюция и срок жизни онлайновых платформ. Что ограничивает жизнь интернет-сервиса? Как только возраст услуги превышает десять лет, обнаруживается влияние ключевых экономических факторов. Сайты вместе с рынком проходят через спады и кризисы, которые и проявляются где-то раз в десятилетие.

Так, кризис 2008 года больно ударил по интернет-рекламе. Заявления о том, что она не ушла в минус, лукавы. Докризисные темпы роста были несравнимы с кризисными. Неравномерное распределение рекламных доходов погубило или поставило на грань вымирания массу мелких сайтов.

Есть конкурентные причины смерти онлайновых сервисов. В последние несколько лет совершенно очевиден процесс укрупнения платформ. Наиболее сильные и популярные становятся все сильнее. Мелкие либо поглощаются (как социальная сеть Gowalla была поглощена и закрыта Facebook), либо сами уходят с рынка.

Что является главным ресурсом для онлайн-платформ, работающих по моделям b2c и c2c? Данные пользователей и о пользователях. Реклама как абсолютная доминанта среди бизнес-моделей таких ресурсов обусловливает и направление развития. Это улучшение таргетинга, изучение поведения пользователя, дистрибуция маркетинговой информации по социальным кругам. Чем больше аудитория сервиса, тем лучше он удовлетворяет как информационно-коммуникационно-социальные запросы пользователей, так и спрос рекламодателей на покупку внимания.

Инфраструктурный монополизм

Мы стоим на пороге монополизации рынка пользовательской информации. В большинстве стран поиском «заведует» Google. По данным comScore на май 2011 года, у этой поисковой системы миллиард уникальных посетителей в месяц. Основная мировая социальная сеть Facebook располагает миллиардом пользователей; ежемесячно на ее сайты заходит 700 миллионов человек. На сайтах Wikimedia (включая Wikipedia) бывают, по данным того же источника, 400 миллионов человек в месяц. На тот же период посещаемость Twitter оценивалась в 300 миллионов пользователей.

Эти три ресурса все чаще хочется назвать естественными монополиями Сети. Допустимы небольшие вариации в зависимости от национального рынка. Однако роли в целом распределены. «Твиттер» — монопольная система распространения ссылок и коротких сообщений. «Фейсбук» — монопольная система общения пользователей. Википедия — монополист на рынке справочной информации. «Гугл» — монопольный «отвечатель» на вопросы.

Правда, формально никто их естественными монополиями не признавал. Из этого следует множество выводов.

Вопрос о естественном доминировании крупных интернет-сервисов широко обсуждается. Колумнист американского журнала SmartMoney Джеймс Стюарт еще в 2009 году предположил, что Google — естественная монополия[3].

Профессор факультета права Колумбийского университета Тим Ву в конце 2010 года написал программную статью «Хватка новых монополистов»[4], в которой обосновал аналогичную точку зрения. Его список «кандидатов» в монополии оказался длиннее и дополнительно включал еще и Amazon, Skype, Apple и eBay. Более того, он убрал из списка Wikipedia, хотя в современном цифровом мире это монопольный справочник.

В чем для пользователя разница между монополией и немонополией? В том, что монополия должна особенно аккуратно выполнять свои обязательства. Любое необоснованное действие монополии вредит обществу. Интересно рассмотреть с этой точки зрения недавний поступок некоммерческой монополии Wikipedia.

Основатель «ВКонтакте» Павел Дуров, выступая на недавней конференции DLD, объявил, что жертвует миллион долларов на развитие Википедии, поскольку считает ее самым важным цифровым проектом человечества. Заодно он сообщил немаловажную подробность: в семи случаях из десяти его собственный поиск информации в Сети заканчивается именно на ее странице.

После него выступал основатель Wikipedia Джимми Уэйлс. Есть определенная ирония в том, что Уэйлс тогда рассказал именно о нашумевшем «блэкауте», который устроила энциклопедия 18 января, приостановив на сутки работу англоязычной версии в знак несогласия с американским антипиратским законопроектом SOPA. Задумайтесь: сотрудники естественной информационной монополии приняли решение, которое привело к недоступности услуг для значительной части пользователей. Это как если бы сотрудники «Газпрома» или Почты России из‑за несогласия с политикой государства на время прекратили работу. В офлайновом мире это считалось бы чрезвычайным событием. В онлайновом — большинство пользователей считают нормальным проведение Википедией собственной политики. Применительно к Дурову: подобные действия «монополиста» могут привести к тому, что семь из десяти нужных лично ему страничек в Сети в какой-то момент времени вдруг станут недоступны. Насколько такой образ действий похвален для «самого важного цифрового проекта человечества»?

О конфликте интересов

Естественные монополии предоставляют некоторую моноуслугу или монопродукт. Так, «Газпром» продает населению и предприятиям газ. У крупных коммуникационно-информационных сервисов монопродуктом дело не ограничивается.

Есть «ядерные» функции: поиск — у Google, микроблоги — у Twitter. Есть упомянутый выше сбор данных о пользователях. Наконец, можно использовать учетную запись доминирующего сервиса для захода на другие сайты. Редкий ресурс не приглашает сейчас «залогиниться» с помощью аккаунта Facebook или Google.

Это системообразующая услуга. Получается, что упомянутые корпорации, по сути, выдают пользователям «бесплатные паспорта» для удобства перемещения на просторах Интернета. Действительность такого паспорта подтверждается двумя сторонами. Во-первых, сайтом, который согласился его принимать как «удостоверение личности». Во-вторых, коммерческой организацией, выдавшей аккаунт и имеющей право аннулировать его в любой момент.

Представим, что «Газпром» стал выпускать сертификаты с номером конфорки. А банки, салоны сотовой связи и прочие бизнесы почему-то согласились принимать эти сертификаты как полноценную замену паспорта.

Признанное естественным монополистом предприятие в той или иной мере регулируется государством. Если с «Газпромом» что-то случится, власть придумает, что сделать с конфорочной экосистемой. Google и Facebook государством не регулируются. Это обычные коммерческие предприятия, обладающие огромным, но не бесконечным запасом финансовой устойчивости. У них есть миссия, которая не обязательно на сто процентов призвана удовлетворять интересы общества. У них, наконец, есть акционеры, влияющие если не на принятие решений, то на направление мыслей топ-менеджмента.

Решение о включении аутентификации пользователя по учетной записи из социальных сетей воспринимается как чисто техническое, упрощающее жизнь пользователю. Напрасно. Допустим, цикл жизни инфраструктурного объекта подошел к концу. Допустим, изменился ландшафт Сети. Пользователи открыли для себя новый вид массового общения. Менеджмент значимо изменил курс компании. Стали иными условия аутентификации. Произошел массовый взлом аккаунтов. Мало ли что.

Используя чужую инфраструктуру, площадка принимает на себя и все инфраструктурные риски. СМИ чуть ли не переселяются в Facebook. Они забывают, что там они на самом деле будут «печататься» на чужой «бумаге».

Вот что очевидно: доминирующие сегодня в Сети ресурсы имеют свою собственную, а не социальную повестку дня. Это, конечно, повышение лояльности. Желающие сдать «паспорт» вдруг обнаруживают, что с помощью десятков любимых сайтов привязаны к доминирующему ресурсу. А что если этот ресурс исчезнет или «потеряет» паспорт? Пользователь лишится связей со всеми сайтами, где регистрировался.

Когда власти предлагают пускать в Сеть пользователей по паспорту, это порождает серьезнейшее противодействие. Причина ясна: граждане не хотят, чтобы их перемещения контролировались. Анонимность в глазах крупных корпораций в Сети в принципе достижима. Однако контролируются все связи. Проще говоря, все места, где пользователь когда-либо взмахнул «паспортом».

Если цикл жизни крупных онлайновых ресурсов действительно составляет 10–15 лет, а регулировать их деятельность никто не научится, то, перефразируя Гайдара, жизнь будет не совсем хорошая…

Автор: Александр Амзин   http://i-business.ru/