У многих выпускников ОЭИС воспоминания о Фонтанке (второй) в основном связаны с лагерем отдыха «Лучистый», который еще был базой спортсменов института. Но, когда мы доучились до 4-го курса, военная кафедра развернула возле этого лагеря (практически на берегу моря) полигон средств связи. Там были установлены передвижные аппаратные : П-220 (энергетическая), П-222 (телеграфная), П-229 (аппаратура уплотнения) и П-245 (радиорелейная) и другие.
Для охраны этого полигона привлекались студенты 4-х курсов факультетов АЭС и МЭС.
Где в конце октября – начале ноября 1969 года мне и Анзору Зурабиани объявили, что подошла наша очередь охранять полигон в Фонтанке, мы должны собраться и в 15-00 явиться на военную кафедру. На следующий день у нашей группы были проводиться весь день занятия на полигоне, а по окончанию занятий, мы с группой должны были вернуться в Одессу.
В назначенный час мы с Анзором явились на военную кафедру. Нас подвели к грузовику с крытым кузовом, на котором возили студентов на полигон. Мы вдвоем подсели к водителю в кабину и поехали. Грузовик должен забрать группу МЭС факультета, а мы должны были сменить охрану.
По дороге водитель спросил нас: «Провизией запаслись?»
Мы отвели, что собираемся что-то купить в Фонтанке или Дофиновке.
На что опытный водитель сказал нам, что к тому времени, когда мы туда доедем, все магазины там закроются. По пути у нас было Нерубайское, и мы зашли в сельмаг отовариться.
Взяли буханку хлеба, две банки рыбных тефтелей, две банки «Завтрак туриста» (воспетый М. Жванецким), две банки морской капусты, и дошло дело до напитков.
Ну, не везти же туда минералку «Куяльник»?! Даже, смешно. Пить вино и водку на посту, как бы, нельзя, поэтому мы остановились на четырех бутылках пива. Нам это показалось Соломоновым решением. Всю покупку мы сложили в авоську.
К нашему сожалению, когда мы доехали до полигона и вышли из кабины грузовика, то сразу же попались на глаза майору, известному своей принципиальностью.
Когда он увидел нашу авоську, его глаза просто округлились: «Что это у вас? Пиво?!».
На что я ответил : «Да, пиво. Но не вино же, или водка. Должны же мы что-то пить целые сутки?»
Негодуя, он стал нас отчитывать : «Как? Пиво? На боевом посту? Вот что… Будете пить колодезную воду. А эти четыре бутылки пива предъявите мне завтра при отъезде. Я лично прослежу за этим.»
Видимо, он рассчитывал, что мы будем смотреть на это пиво и захлебываться слюнями. Садист, однако!
Но наивный!
Он не знал, что пока я принимал смену от ребят с МЭС факультета, они рассказали мне, где здесь недалеко в Фонтанке можно купить недорогое и неплохое домашнее вино.
Кроме того ребята с МЭС факультета передали нам два штыка на солдатских ремнях, и показали как топить буржуйку в аппаратной, отведенной под караульное помещение.
Вскоре грузовик со студентами и преподавателями уехал.
Выждав с полчаса после отъезда грузовика, я пошел в Фонтанку за вином, а Анзор остался на посту и стал рубить дрова для буржуйки.
Когда я вернулся с литром вина, Анзор встретил меня грустной, растерянной улыбкой: «Допустим, мы откроем консервы штыком или топором. А чем мы их есть будем? Посуды же никакой!»
На что я бодро ответил ему: «А мы сделаем из какой-нибудь дровяной чурки ложки! Ведь есть у нас дрова, топор и штыки!»
Минут через 20 у нас были готовы две ложки.
Мы расположились ужинать прямо на берегу моря. Несколько километров берега были совершенно безлюдны. Из звуков был только шум прибоя .
Наступило время заката. Закат в одесской бухте – просто потрясающее зрелище, если наблюдать его из Фонтанки. Кто видел – вспомните, кто не видел – поверьте мне на слово.
Пропустив стаканчик хорошего вина и закусив его консервами «Завтрак туриста», Анзор стал мыслить по-философски : «Скажи, Гена… Вот пройдет лет 20, а может 30..Мы же будем вспоминать и этот закат, и как резали эти ложки, как ели консервы и пили это вино. Ведь будем же?»
По молодости и наивности (Анзор был старше меня на 5 лет) я ответил сразу и без сомнения : «Ну, какой нормальный человек способен забыть студенческие годы и такой замечательный закат?»
«Наверное, ты прав.»,- сказал Анзор, но почему-то без особенной уверенности.
Очевидно, его практический склад ума подсказывал ему, что все в этом мире сложней, чем кажется на первый взгляд.
Прошли годы…
От победившего «полностью и окончательно» самого прогрессивного общественно строя не осталось и следа.
Рухнуло самое нерушимое государство.
А национальные границы возвысились не только между бывшими республиками-братьями, но и внутри семей.
Один из самых ярких примеров : моя одноклассница живет в Кишиневе, а ее двоюродный брат в Тирасполе работает в службе безопасности Приднестровья. Чтоб не ставить под угрозу свою карьеру, ее кузен не видится с ней уже лет 20.
Другой пример: выпускники ОЭИС, брат и сестра. Он со своей семьей оказался в Украине, она в России. В средине 90-х раздается телефонный звонок из Украины, и из телефонной трубки даже без приветствий слышится вопрос:«Ну, как будем флот делить?»
Минут через 20 после политической дискуссии задается вопрос о здравии родителей (здоровье и дела друг друга их уже не интересуют), и разговор заканчивается.
Разве такое можно было предвидеть в 1969 году?
В последнее время, мне часто вспоминается этот вечер на полигоне в Фонтанке.
Может потому, что тогда мы испытали ощущение необыкновенной красоты и полного покоя?
Пружина Геннадий Арсеньевич Новороссийск